По сравнению с другими документальными фильмами, этот стареет как вино, а не как овощи. Произведенный в 2012 год фильм РТ про Туву остается интересным. Между снимками неописуемо красивой природы, фильм рассказывает про двух приезжих их дальнего зарубежья – Американца и Австралийки. Оба человека нашли новую жизнь в нашем просторном центре Азии. Многое изменилось с 2012 года, Тува быстро развивается и растет, но природа Тувы все еще не тронута, и она, как всегда, исключительно гостеприимна!
Editor's choice, Khoomei, Kyzyl, Religion, Shagaa, Shamanism, Travel, О нас: миссия, Блог, Культура, Музыка, Люди, Места для посещения, Каталог, Туры по Туве и Сибири, Отели и проживание
Путевые заметки. Тыва. Мой четвёртый зимний день. Свой Кызыл
Editor's choice, Khoomei, Kyzyl, Religion, Shagaa, Shamanism, Travel, Блог, Культура, Музыка, Люди, Места для посещения, Каталог, Туры по Туве и Сибири, Отели и проживание
Путевые заметки. Шагаа. Двухдневный марафон.
Religion, Shagaa, Shamanism, Travel, Uncategorized, Блог, Культура, Люди, Места для посещения, Каталог, Туры по Туве и Сибири, Отели и проживание
Некритические заметки. Тыва. Мой второй зимний день.
Khoomei, Travel, О нас: миссия, Блог, Общие материалы, Культура, Музыка, Новости, Партнеры, Люди, Места для посещения, Туры по Туве и Сибири
Тувинская музыка в школах США
Статья представляет собой наблюдения автора в области музыкальной антропологии; поднимается тема восприятия этнической музыки слушателями из другой культурной среды.
Шон П. Куирк Независимый автор, США
Автор родился и вырос в США. Закончил колледж «Макалестер» в г. Сэйнт-Пол, штат Миннесота) со степенью бакалавр по музыке и древним языкам. Получив грант «Фулбрайт», в 2003 г. впервые приехал в Туву с целью изучения тувинского горлового пения, культуры и языка. Был учеником многих известных хоомейжи Тувы. Впоследствии вернулся в Туву, продолжил совершенствовать свое исполнение хоомея. Работал музыкантом Тувинского Национального оркестра. В совершенстве освоил тувинский язык. В 2008 г. ему присвоено звание «Заслуженный артист Республики Тыва». С 2015 г. работает специалистомартистом в Центре развития тувинской традиционной культуры и ремесел, выступает в составе Национального оркестра Тувы. С 2006 г. стал менеджером тувинской фольклорной группы «Алаш». Успешно организует гастроли группы по всему миру, одновременно работая в ансамбле в качестве продюсера, менеджера, переводчика и звукорежиссера. Побывал с группой во многих странах. Был продюсером трех студийных альбомов ансамбля. Много концертных выступлений было организовано в учреждениях образования (в школах и колледжах) Америки. В своей статье автор описывает реакцию людей, которые впервые в своей жизни сталкиваются с тувинской музыкой и какой ошеломляющий эффект производит на них тувинская музыка. Его антропологические наблюдения представляют чрезвычайный интерес для таких наук, как музыковедение, культурная антропология, психология, культурология и т.д.
Этой зимой, после лекции и презентации о Тувинской музыке с участниками группы Алаш: Бады-Доржу Ондаром, Аяном Ширижиком и Аян-оолом Сэмом в колледже Макалестер, к нам подошёл один из студентов, поблагодарить нас за великолепную музыку и информацию о ней. Однако, это был не первый раз, когда он слушал Тувинскую музыку. Он сказал, что видел нас несколько лет назад, учась в четвёртом классе начальной школы в Вермонте. Тот факт, что разговор происходил в моей альма-матер – в Центре Изобразительных Искусств Джанет Уоллес в Сент-Пол, Миннесота, менее чем в миле от квартиры на улице Саратога, где я впервые услышал альбом группы Хуун-Хуур -Ту «60 Horses in my Herd», поразил меня ещё сильнее, когда молодой человек сказал что слышал нас ещё в начальной школе. Ощущение быстротечности времени породило во мне глубокие размышления об уникальности нашей работы, как музыкантов-послов Республики Тува. Я размышлял не только о своём личном пути как американца, принятого Тувой и пытающегося наладить контакт между двумя Родинами с помощью музыки, но и о тысячах других студентов разных возрастов, которых группа Алаш, с помощью своей музыки, вдохновила начать их собственный путь.
Когда я только начал представлять Тувинскую музыку в школах Америки, я делал это самостоятельно, без помощи ребят из группы Алаш. Это была осень 2004 года и я только вернулся домой после первого года, проведённого в Туве, который я провёл с Тувинским Национальным Оркестром в Кызыле. Помимо собственного обучения, в течение первого года, иногда, я работал и преподавал в отделении духовых инструментов местной музыкальной школы, в частности, игре на саксофоне. Весь год я наблюдал их феноменальный прогресс начиная с мелодий Гленна Миллера, когда я только приехал, до полноценного выступления с Сан Ра Аркестра. Приезд Аркестры зажег искренний интерес к обучению среди джазовых музыкантов Тувы. Результатом является нынешняя успешная карьера Тувинского Духового Оркестра. Самой большой проблемой в то время был недостаток приличных инструментов и аксессуаров к ним. Когда я покидал Туву в Октябре 2004 года, я пообещал что найду им инструменты к моему следующему приезду сюда. Это обещание начало сбываться сразу же после моего возвращения в Штаты и продолжает сбываться до сих пор.
Я вырос, обучаясь музыке в маленьком музыкальном магазине Брасс Белл, брал уроки игры на саксофоне с Дэйвом Мелстрандом все годы обучения в старшей школе. Когда я вернулся со своей первой поездки в Туву, магазином управляли уже дети владельца, молодые люди одинакового со мной возраста. Я предложил им сделку о приобретении мной качественных музыкальных принадлежностей по оптовой цене. В ответ, они предложили мне представлять Тувинскую музыку в местных школах в рамках их музыкальной программы и они предоставили бы мне несколько коробок музыкальных принадлежностей для последующей отправки в Туву – микрофоны, канифоль, струны и многое другое. Я искренне обрадовался предложению, ведь это даёт мне шанс заниматься сразу двумя вещами, которые я действительно люблю: играть Тувинскую музыку и обучать ей.
Все оказалось намного сложнее, чем я себе представлял. Даже не смотря на то, что я здорово прокачал свои навыки за год, будучи студентом и членом Тувинского Национального Оркестра, я не мог сравниться с настоящими тувинскими музыкантами. Тем не менее, я приложил все усилия чтобы по-настоящему поделиться своими навыками и знаниями о невероятной и глубокой музыке Тувы. Мой хоомей был далёк от тувинского, но я заметил что в каждом классе было всего по несколько детей, кто не смог сдержать смеха. Кроме того, через несколько лет после этого, выступая уже с группой Алаш, я чувствовал глубокую связь музыки с каждым слушателем и она вызывала все меньше смеха.
Когда Алаш впервые пригласили в Соединенные Штаты в 2006 году, я был в Туве уже пару лет, жил со своей женой и работал в Тувинском Национальной Оркестре странным тувиноговорящим талисманом, параллельно играя на дошпулууре. Мы приехали с нашим учителем Конгар-оолом Ондаром как часть программы по обмену, которая приглашала культурных лидеров в маленькие туры по США. Когда понадобился переводчик со знанием тувинского и английского языков, я был нанят не только благодаря моему беглому тувинскому, но и, по каким-то причинам, полному отсутствию конкуренции в этой области.
Программа включала в себя презентацию Тувинской музыки молодым людям, обитающим в довольно разных условиях – кампусы колледжей, парочка начальных школ, дом для трудных подростков. Конгар-оол Ондар вёл презентацию и моей задачей было передать его глубокомысленные и подробные объяснения студентам. В этот момент я понял что знание языков и умение перевести чужую речь – совершенно разные вещи. Когда я переводил слова нашего учителя молодым людям, я поймал себя на мысли о том, как же сложно обьяснить суть этой прекрасной музыки, так красноречиво описанной на тувинском языке Конгар-оолом, более чем 45 минут.
Один из фактов, которые я заметил во время нашего тура, был тот, что обитатели дома для трудных подростков были не только самыми внимательными и почтительными, но и задавали самые интересные вопросы. Это, безусловно, было единственное место из всех образовательных учреждений Восточного побережья, в которых мы побывали, где зрители имели дело с домашними животными и скотом. Это был лишь один момент из серии предрассудков которые были у меня насчёт студентов и их реакции на Тувинскую музыку. По прошествии времени, многие из этих предрассудков были опровергнуты. Например, в то время как трудные подростки в 2006м были самыми внимательными и почтительными, очень обеспеченные дети с Манхеттена в 2007м были довольно пресыщены появлением исполнительно Тувинского горлового пения в их школе. В конце концов, мы приехали туда всего неделю спустя после ансамбля Гамелан.
То была изнурительна неделя в Верхнем Уэст Сайде, котора следовала за изнурительной первой неделей тура в окрестностях Уайли, штат Техас. Наши первые два школьных выступления в 2007 году, в то же время наш первый тур без нашего учителя, послужили показателем наших физических пределов как гастролирующих исполнителей, испытали эффективность и информативность нашей презентации о Тувинской культуре и укрепили силу не только моего горла, но и вокальные данные моих друзей и коллег из группы Алаш. В школах в Уайли и на Манхеттене мы выступали по 5-7 раз в день в течении 5 дней и дали парочку смешанных вечерних концертов дополнительно. Несмотря на то, что Бады, Аяну, Аян-оолу и Май-оолу в то время было чуть за двадцать, физическая усталость проявилась довольно быстро, мы чувствовали себя никакими к концу нескольких недель, а впереди было еще 10 недель тура.
Та усталость была началом реальной жизни профессионального тувинского музыканта. И хотя на вопрос «Это больно?», который первым делом задают в школах, ребята из Алаш всегда отвечают «нет», я, как исполнитель хоомея, понимаю, что даже у такого нежного вокального искусства есть предел. Мы быстро поняли, что школьные администраторы часто не учитывают это и мы учились находить с ними общий язык и давали понять, что количество не означает качество, поэтому разумный лимит наших выступлений был 40-45 минут в день.
Одним из способов сохранить голос певца, это конечно больше говорить, чем петь. Конечно, это не идеально, но пропорция 60/40 (60% разговоров и 40% исполнение) действительно помогает сохранить голос и дает возможность студентам наслаждаться живой музыкой без звуковых усилителей. Сила такой музыки чувствуется с первых секунд выступления Алаш. Этот момент повторяется из раза в раз во время каждого выступления, после краткого вступления о географическом расположении Тувы и уникальности ее культуры и я имел честь созерцать это много раз более чем 11 лет.
Многие сотрудники школ, особенно когда мы работаем с маленькими ребятишками или в «шумных» школах, выражают озабоченность чужеродностью Тувинской музыки и беспокоятся о том, как отреагируют их студенты. Я успокаиваю их предсказывая реакцию учеников, потому что видел это много раз за последние 11 лет. Когда группа начнет играть, Аян-оол начнет исполнять свою линию мощного хоомея, потом, Бады и Аян присоединятся к нему гармоничной, второй линией. Обычно, если находится кто-то, кто готов засмеяться, это происходит в этот момент. Вообще, какая бы реакция не последовала в этот момент, она быстро прекращается, потому что после второй линии группа переходит к инструментальной части песни – бессловесный хоомей, и Аян-оол, исполняющий пронзительный, но чистый и мягкий свист – сыгыт. Этот один единственный звук наполняет музыку такой силой, что реакция слушателя молниеносно меняется с неловкого удивления от неожиданного объемного и сурового хоомея, на абсолютное очарование от бессловесной, гармоничной и многофоновой песни.
Я наблюдал эту реакцию на каждом выступлении Алаш. Со своего уникального положения наблюдателя за наблюдателями я испытываю бесконечное удовольствие, видя как лица моих соотечественников наполняются радостью, принесенной им другими моими земляками из страны, где я провёл большую часть своей взрослой жизни. Этот феномен трансформации лица имел место в каждом месте, будь то модный концертный зал в Нью-Йорке, бар в Огайо или спортзал начальной школы в Алабаме. Стейси Мориарти, глава комитета Креативного Искусства и Науки в общественной школе Ньютон в городе Ньютон, штат Массачусетс, очень хорошо описала эту универсальную реакцию: «Во всех школах студенты реагировали практически одинаково – сначала неуверенны, затем заинтригованны, после благодарны и хотят поделиться своим опытом. После этого остальная часть презентация для них это то, что точно стоит послушать. И хотя ученики не понимают языка певцов, неожиданная сила музыки будит в них желание узнать о ней больше.»
Остаток презентации, следуя шаблону нашего учителя, красноречиво рассказывавшего о Туве и ее музыке тувинцам иностранцам, мы прилагали все усилия, чтобы дать студентам как можно полное и подробное описание Тувы в отведённое нам время. Мы учили их, что несмотря на то, что тувинская музыка уходит корнями в древность и тесно связана с природой, эта же музыка является огромной частью культуры, которая растет и меняется вслед за миром XXI века. Мы рассказываем ученикам о кочевых традициях тувинцев и о том, какую большую роль этот образ жизни сыграл в становлении их музыки.
Один из примеров, который я часто использую во время презентации, произошел несколько лет назад, когда смартфоны были редкостью не только в Туве, но и во всем мире и я ехал на ферму друга неподалеку от Кызыла, чтобы забрать козла. На своем Москвиче-412 1976 года я доехал до лагеря и мне сказали, что козел, который мне нужен, находится дальше в долине, где люди косили сено. Когда я проезжал по грунтовой дороге мимо ярко-зеленой долины, люди и их юрта представляли собой идиллическую картину прошлых времен — несколько усталых мужчин спускались по тропинке с ко́сами на плечах. Однако, войдя в юрту, я был поражен, когда обнаружил человека, от которого должен был получить козла, активно просматривающим ленту в Facebook, спокойно прихлебывая суттуг шай (молочный чай), традиционной напиток тувинцев.
Напоминая ученикам, что Тува — это место, которое существует в XXI веке, при этом поддерживая многие древние традиции, мы не только боремся с отношением к музыке и людям как к какой-то экзотике, но и даем понимание того, что музыка, которую играет Алаш, музыка Тувы, является формой живого искусства, которая, имея глубокие корни в прошлом, не остается неизменной, а продолжает расти, меняться и распространяться подобно большому древнему дереву со старыми, толстыми корнями и при этом, расцветающим каждый год в течение долгих лет.
Конечно же, у нас есть множество примеров как реагировали на выступления Алаш в школах, в которых мы побывали и ими мне тоже хочется поделиться.
Стейси Мориарти из общственной школы Ньютон написала нам после одного из недавних выступлений: «Ученики обсудили концертсо своими преподавателями и родителями. Как организатор, я услышала отзывы от обеих группи уверенна в их правдивости. Эти слова одного из учителей в значительной степени описывают общее восприятие: «Я в восторге! Думаю некоторым ученикам в начале было неловко, ведь мы вывели их из привычной зоны комфорта, я видела множество ребят, сдерживающих смех и строящих друг другу рожицы. К концу выступления было понятно, что мы достигли гораздо большего, чем просто показали детям новую культуру, музыку и образ мышления.» Успех программы был очевиден и ощущался, когда ребята покидали аудиторию полные воодушевления и вдохновения. Поэтому, могу смело сказать что выступление ансамбля Алаш в школе Ньютон было невероятно успешным!».
Доктор Джон Джинрайт из Трои, штат Алабама, пишет о наших поездках в школы, дома престарелых, университеты Трои и общественные центры: «Костюмы и инструменты особенно привлекательны, но мы так же чувствовали особую связь, слушая их истории и музыку. Это было чарующе и не похоже ни на что, что мы показывали раньше. Это помогло нам сблизиться с по-настоящему красивой страной и людьми».
Дэймон Постл из университета Джорджии утверждает: «Во время выступления Алаш в нашем университете, аудитория состояла из студентов, аспирантов, преподавателей и нескольких членов сообществ. Я осматривался в помещении и все что я видел, были улыбки и заворожённые взгляды. В течении нескольких дней после выступления мои коллеги и преподаватели подходили ко мне обсудить выступление и говорили что наконец-то понимают что я изучаю здесь. До этого выступления, Тува была для них далеким заброшенным краем и горловое пение представлялось как несколько странных тональностей и рычание. Теперь, Тува стала реальной и люди начали проникаться ее музыкой. В каком-то смысле, мне кажется что посещение университетов имеет больший потенциал, особенно если целевая аудитория – это специалисты в области музыкального направления, ведь они будут преподавать школах, где должны знакомить учеников не только с Западной музыкой, но и с музыкой со всего мира».
Ещё более яркий пример воздействия Тувинской музыки на студентов произошёл во время посещения школы округа Спрингфилд, штат Вермонт. Общественный центр, который когда-то был центром производства, закрылся на долгое время в связи с потерей производственных работ, как и многие другие места в Америке в то время. И так же, как и многие другие места, эта рабочая община страдала от проблем, связанный с пристрастием к метамфетамину и опиатам, поэтому, учителя предупредили нас что дети могут быть «шумными» и просили не принимать слишком близко к сердцу если реакция будет не такой, как мы ожидаем. Мы, как обычно, выступили и прочитали лекцию в старом, но очень красивом зале для сотен «трудных» детей. 45 минут пролетели незаметно в конце выступления эти дети из неблагополучных семей и их усталые учителя хлопали нам стоя на ногах. Парочка ребят подошли к нам позже и сообщили что тоже хотят обучиться горловому пению. Они спросили нас, что для этого нужно и мы дали им наши CD-сборники и посоветовали слушать и практиковаться.
Два года спустя нас снова пригласили в эту школу, благодаря впечатлению, которое группа Алаш произвела на детей. Мы снова выступили и нас снова встретили тёплыми овациями. После выступления, школьный библиотекарь Синтия Хьюз попросила нас задержаться потому что у них есть сюрприз. Установив проектор, она пригласила высокого бородатого мужчину с гитарой, в то же время вытаскивая собственную гитару. Мы не видели что проецировалось на стену, но первый аккорд был невероятно знакомым. И тут, читая слова с проектора, вся школа начала петь на тувинском. Они пели песню, у которой есть множество названий, среди которых «Эне-Сай» и «Предки», и которая входила в первый альбом группы Алаш. Будучи увлечёнными неожиданной серенадой, мы не заметили трёх подростков, подошедших к микрофонам на сцене. Мы заметили их в момент, когда они начали исполнять горловое пение – хоомей, сыгыт, и каргыраа, которое звучало довольно неплохо для двенадцатилетних ребят с юго-восточного Вермонта. Это были те самые дети, которые подходили к нам после нашего первого выступления, и когда мы спросили их как они научились, они ответили что «слушали и практиковались».
Последний пример прислал нам Теодор Левин, этномузыковед из Дартмутского колледжа. Я написал ему с вопросом, что он думает об уникальных отношениях Дартмута с Тувинской музыкой и музыкантах и далее приведу его ответ. Отношения с Дартмутом начались с собственного проекта Левина, как первого американского этомузыковеда, отправившегося в Туву изучать музыку в 1987 году. Благодаря этой работе, Тувинская музыка стала частью учебной программы по мировой музыке в Дартмуте и его студенты имели возможность общаться с тувинскими музыкантами в течении 25 лет. Левин пишет, что «нельзя недооценить преимущество представления живой музыки в дополнение к учебным материалам», ссылаясь на опыт Дартмута, где он использовал собственный опыт в научном изучении Тувы, собственные аудио- и видеозаписи, учебники и статьи как учебный материал для своих занятий, презентаций и обсуждений. Он пишет: «Эти ресурсы, тем не менее, блекнут в сравнению с силой живой музыки, исполненной опытными музыкантами в непосредственной близости, чтобы привлечь и вдохновить слушателей». В качестве примера Левин приводит последний визит Алаша в Дартмут зимой 2017 года, где вечером они отыграли два 45-минутных выступления и посетили два класса мировой музыки на следующий день, каждый из которых насчитывал около 30 студентов. В рамках домашнего задания ученикам было предложено прочитать главу посвященную «прослушиванию тембра» в музыкальных произведениях Тувы из чернового варианта, готовящейся к выпуску, книги Левина и доктора Валентины Сузукей. Левин также попросил своих учеников написать короткий отзыв после вечернего выступления:
«Как и многие другие музыканты, с которыми мы сталкивались, три участника группы Алаш (Бады-Доржу Ондар, Аян-оол Сэм, Аян Ширижик) работают в области творческой гибридизации, когда они смешивают традиционные и новаторские элементы чтобы создать свой, уникальный музыкальный стиль. Основываясь на вашем понимании Тувинской музыки и соседних регионов исторически кочевой Внутренней Азии, опишите музыку группы Алаш, и в частности то, как они сохраняют и расширяют условности местных музыкальных стилей и традиций. Как музыкальный критик, как бы вы оценили их артистический успех?»
Доктор Левин предупредил нас об этом задании перед нашим визитом на следующий день, поэтому мы провели оба занятия обсуждая и слушая презентацию Алаша о Тувинской музыке в контексте этого вопроса. Мы выехали из Дартмута в тот день чтобы переброситься в Портленд, штат Мэн, для ночного концерта и продолжили оставшуюся часть тура без времени на раздумья о влиянии, которое мы имели на молодые умы. Однако позже мы получили приятный сюрприз, когда Тэд написал мне о выпускных проектах для его курса, где требовалось приготовить либо исследование, либо творческий проект вроде композиции, импровизации, видео и тд.
«Всего несколько студентов, большинство из них работает в маленьких группах, выбрали проект, вдохновившись творчеством Алаш. Среди наиболее интересного было видео, в котором группа из трёх студентов «кочевала» в окрестностях Дартмута и читала стихи собственного сочинения о своих любимых местах в кампусе. В конце они исполнили кавер на песню «Одуген Тайга» со своим текстом и естественными звуковыми эффектами. Другой проект представила студентка, импровизировавшая кавер на «Тооруктуг Долгай Тайга» на фортепиано, пока ее одноклассник, талантливый художник, быстро создал чернильный рисунок скачущей галопом лошади, наполненный кинетической энергией. Несколько студентов объединили части тувинской музыки в программе Garage Band, смонтировав их из разных музыкальных источников. Самым впечатляющим проектом был проект девушки, которая собственноручно создала еврейскую арфу, вдохновившись Тувой, и научилась на ней играть. Из года в год, студенты, оценивая курс «Мировой музыки» Дартмута, упоминают посещение тувинских музыкантов как одно из самых запоминающихся. Понятно, что воспроизведение живой музыки самого высокого класса является непревзойденным ресурсом для музыкального образования университетского уровня».
Таким образом, за 11 лет Алаш выступил для нескольких тысяч молодых людей из Соединенных Штатов. В случае Тувы, как уникальной культуры, которая находится в меньшинстве в Российской Федерации, это важная работа по представлению Тувы во всем мире. В мировом сознании музыка Тувы приобрела статус культурного тайника, что можно считать довольно редким явлением для этнической группы, насчитывающей около 300 000 человек. Мало того, что эта музыка служит визитной карточкой для малоизвестной культуры, она так же повлияла на жизни очень многих людей, которые так или иначе были вдохновлены встречей с Тувой, оставившей впечатления, которые долго будут жить в памяти молодых людей, которые отправляются в свои дальнейшие жизненные путешествия, растут, меняются, творят и которые в конце концов расскажут своим детям и реальном, но волшебном месте, называющимся Тувой и ее прекрасной музыке.
Quirk S. P. Tuvan music in schools in the United States [Электронный ресурс] // Новые исследования Тувы. 2017, № 2. URL: https://nit.tuva.asia/nit/article/view/715 (дата обращения: …). DOI: 10.25178/nit.2017.2.10
Khoomei, Shagaa, Travel, Культура, Музыка, Люди, Места для посещения, Туры по Туве и Сибири, Транспорт, Отели и проживание
Путевые заметки. Подготовка. Часть 2. Про шоор и добрых людей
Кайл основал музыкальную школу в Калифорнии. Однажды он столкнулся с тувинским горловым пением и самостоятельно научился его исполнять. В этом интервью мы узнаем больше о музыкальной телепортации Кайла в Кызыл.
Кайл Эббот основал свою музыкальную школу традиционной японской музыки. Он живет в Калифорнии и часто путешествует по миру. Какое отношение может иметь американец с Россией и Тувой? Все просто: Кайл самостоятельно научился тувинскому горловому пению, переписывая слова песен без понимания смысла ни одного слова и практикуя хоомей, пока у него однажды не получилось! Его таланты в комбинации с искренним интересом к тувинской культуре помогли ему научиться свистеть сыгыт и исполнять хоомей неотличимо от тувинцев.
Впервые я узнал о Кайле, когда смотрел видео с горловым пением на ютубе, и в тот же момент решил спросить у него, как и зачем он это сделал. На западе тувинское горловое пение встречается редко, и аудитория у него небольшая. Поэтому случай Кайла уникален. Итак, читайте интервью о том, как американский музыкант открывает для себя звуки степи.
Об открытии Кайла и интересе к тувинскому горловому пению
Как ты впервые узнал о тувинском горловом пении? Почему ты решил научиться ему?
Приблизительно в 2004 году я прослушивал интернет-радио на сайте Smithsonian Folkways. В основном, «радио» заключалось в воспроизведении случайных песен из огромного плейлиста. Одна из песен была полевой записью тувинского горловика. Звук сыгыта мгновенно захватил меня. Я был очарован традиционной музыкой разных народов, но тувинское горловое пение особенно заинтересовало меня. Любое звучание, которое мне нравится, я всегда люблю воспроизводить самостоятельно, поэтому я решил научиться ему.
Мне нравились горловые звуки, но я предполагал, что чтобы постигнуть искусство горлового пения, необходимо было стартовать с детства. Примерно в то же время я нашел видеоурок «Genghis Blues», в котором блюз-исполнитель самостоятельно научился горловому пению. Это меня невероятно вдохновило. Как человек, который самостоятельно научился игре на множестве струнных инструментов, я поверил в то, что мне всего лишь нужно начать самостоятельное обучение!
К счастью, я нашел ускоренный курс по горловому пению в MP3 Брайана Гроувера. В нем были объяснены разные подходы к хоомею, каргыраа и сыгыту. В первый день я попробовал хоомей, и я мог пропеть тон только 4 секунды, после чего повредил горло. Но в течение этих 4 секунд у меня получилось спеть гармонику, и я понял, что могу научиться хоомею! Через день, когда мое горло зажило, я начал заново. В следующий раз я смог спеть 10 секунд. Еще через раз – минуту. И еще раз – 5 минут. После этого я мог безболезненно петь столько, сколько хотел!
Хоомей давался относительно легко. Каргыраа был также доступен для обучения, хотя требовал воспроизведения более глубокого звука и умения сменять гласные на высокочастотные звуки во время вибрации. Сыгыт больше всего требовал экспериментов: я двигал языков до тех пор, пока не нашел оптимальное размещение для достижения сфокусированных гармоник. Я экспериментировал во время обеда и в ванной. И однажды у меня получилось!
[Хоомей, каргыраа и сыгыт – это разные стили тувинского горлового пения] Где ты нашел слова тувинских песен, которые учил?Я просто переписывал транскрипцию слов. Снова и снова прослушивал песни и записывал то, что услышал.
Ты пишешь на сайте, что струнные инструменты имеют много общего. Какие основные сходства и различия тувинского игила с другими инструментами народов мира ты можешь назвать?
Основным сходством между инструментами является взаимосвязь струн. То есть когда вы тянете струну, частота изменяется. Когда вы получаете представление о том, как частота меняется (выше/ниже), когда вы тянете струну, вы можете быстро использовать те же базовые принципы игры на любых струнных инструментах. Основное различие заключалось в материале струны: конском волосе, а также игры на струнах ногтем. Вообще нехватка времени помешала полностью овладеть игрой на инструменте, но даже простые мелодии на игиле звучат очень медитативно.
(игил в контексте данной статьи – это тувинский музыкальный инструмент, не запрещённая в РФ экстремистская группировка. Чаще его и похожие инструменты называют монгольским именем — Моринхур)
Кто твои любимые музыканты среди тувинцев, россиян и монголов?
Больше всего мне нравятся песни ансамблей Алаш, Чиргилчин, Алтай Кай.
О сохранении и обновлении фолк-культуры
Каким образом, по-твоему, можно сохранить древнюю народную культуру, оставляя ее релевантной для нашего и будущих поколений?
Я думаю над этим вопросом достаточно давно. Алаш упомянули кое-что интересное на их концерте в Калифорнии. В частности, они сказали, что исполняют “живую традицию”. Они имели в виду, что пока они пели в традиционном горловом стиле, сами песни были свежими, а инструменты подверглись влиянию современных порядков (нейлоновые струны вместо конских волос, к примеру) и так далее. В этом было очень много смысла. Мир постоянно меняется и эволюционирует. Если вековая форма искусства выживает, то она плывет как река во времении и меняется.
Адаптируешь ли ты в своей работе новые подходы?
Действительно, у меня есть такая миссия с шаминзеном. Существуют множества тех, кто хочет сохранить инструмент в его традиционном строгом эстетическом стиле и гайдлайде. В этом нет ничего неправильного, и если кто-либо может получить поддержку, в том числе финансовую, со стороны культурных групп, то традиционная эстетика должна поддерживаться в том или ином виде. Однако люди движутся вперед, так как общество эволюционирует. Если мы живем в пузыре одной эпохи, означает ли это, что мы должны перестать ждать потока людей в наш пузырь? Многие в мире поддержки традиционных шаминзенов думают об этом, и из-за этого многие розничные торговцы шаминзенами должны свернуть свой бизнес из-за отсутствия спроса. Создатели вымирают от старости, не готовя новых создателей для своей замены, потому что не хотят делиться знаниями о своем скрытном искусстве.
Как бы ты предложил популяризировать древнюю народную музыку в будущем?
Лучший способ сохранить актуальность музыки – сделать инструменты доступными для всего мира. Включите его в другие музыкальные стили. Сделайте так, чтобы их было легко найти, выбрать среди ассортимента и поиграть на них. Мы не можем заставить людей заинтересоваться тем, о чем они не знают или что их не волнует. Но предполагая, что мы достаточно открыты к сотрудничеству, мы можем включить наши традиционные инструменты в международный «поток», и тогда, например, если кто-то слышит исполнение на игиле в поп-песне, то они очаровываются его звуком и, скорее всего, будут искать информацию о нем и в конечном итоге откроют для себя народную музыку, и откуда она появилась.
Надо отметить, что многие иностранцы начали изучать шаминзены и традиционные песни не потому, что они уже любили традиционную японскую музыку, а потому, что они однажды услышали звук шаминзена в аниме, когда они были детьми.
О школе японской и мировой музыки Кайла
Ты развиваешь собственную школу и общество шаминзена и азиатской музыки. Можешь выделить основные аспекты азиатской традиционной музыки, которые важны для тебя и твоих студентов? Какими принципами вы руководствуетесь, соединяя музыку Востока и Запада и продвигая японскую музыку по всему миру?
Школа и сообщество, в которых я работаю, в основном работают с инструментом шаминзеном. Основное свойство игры на шаминзене, которое наиболее резонирует с мировоззрением меня и моих учащихся, а также нашего сообщества, – это то, как звуки на нем одновременно мелодичны и ударны. И ударность, и мелодия – это два аспекта музыки, которые были частью человеческой истории, как принято считать, более миллиона лет. Большинство инструментов могут достигать только одного или другого. Те, кого особенно привлекает ритм, будут играть на барабанах, а те, кого привлекают мелодии, будут играть на скрипке или на гитаре или что-то еще. Поскольку шаминзен может одновременно одновременно исполнять как мелодию, так и заменять ударные, желание играть на нем невероятно заманчиво.
Как твои интересы к шаминзену сочетаются с отношением к музыке народов остального мира, которую ты исполняешь?
Я замечаю, что шаминзен очень хорошо подходит народной музыке со всего мира. Почему? Хотя существуют различные классические формы шаминзена, среди них есть особый народный стиль шаминзена. Я замечаю, что народные музыкальные стили со всего мира (Аппалачи, шотландская, тувинская) имеют особую связь. Народная музыка – это способ для людей выразить свою повседневную жизнь через музыку. Они выражают сложность труда, счастье быть с друзьями, грусть потери семьи и многое другое. У всех во всем мире есть такие же чувства, и хотя конкретные мелодии могут быть разными, в народной музыке есть общий дух. Таким образом, я считаю, что народный стиль шамизэна очень хорошо сочетается со всей народной музыкой.
Антропологи полагают, что ранние струнные инструменты распространялись через Евразию, возможно, из Африки. Трехструнная лютня мигрировала на восток, и она менялась, куда бы она ни шла. Такой струнный инструмент прибыл в Японию только около 500 лет назад, где в итоге он трансформировал в шаминзен. Из-за этого в том числе шаминзен может очень хорошо сочетаться с народной музыкой со всего мира – в том числе и с тувинским игилом. Когда потомок играет с предками-лютнями, это похоже на воссоединение семьи!
Как ты собираешься воссоединить западную и восточную музыку? Например, сопровождая игил с его американскими коллегами.
Первоначально я занимался фолк-музыкой в Блюграссе. Начал, когда мне было 7 лет. Когда у меня появился шаминзен в 14 лет, я одновременно изучил основные традиционные стили. Когда я приобрел навыки работы с инструментом, я попытался сплавить традиционный японский эстетический стиль шаминзена с Блюграссом. По-моему, это было огромное столкновение. Я пытался связать между собой два специфических друг другу эстетических жанра. Начал я это дело очень негибко, и казалось, что между этими двумя стилями была стена.
Происходило нечто похожее на спор двух людей с прямо противоположными убеждениями. И, конечно, в таком случае будет столкновение. Невозможно резонировать два стиля или соединить их, если в обоих случаях эстетика не подвергается изменениям и компромиссам. Точно так же есть много игроков-шамисенов, которые 20+ лет осваивают специфический эстетический стиль шаминзена. Несомненно, в этом конкретном стиле они настоящие мастера. Достигнув этого уровня мастера, некоторые из них создали альбомы, в которых исполнили слияние шаминзена с поп-музыкой, мировой музыкой и другими. Получается не очень привычно и гармонично, потому что, хотя этот конкретный мастер – легенда в своем собственном стиле, у него нет понимания или способности «вытекать в одно русло» вместе с другими музыкальными жанрами. И звучит многослойно и неуклюже.
Однако, есть другой случай. Когда в комнату входят два человека с разными убеждениями, то они могут соединиться, если они проявят человечность. Независимо от того, во что мы верим, мы все люди: с эмоциями, убеждениями, верой и своей правдой. Когда вы изучаете инструмент достаточно хорошо, то можете использовать его как способ выражения чувств. Таким образом, когда два мастера играют на инструментах из разных культур, то они должны стремиться к слиянию, – это глубокий и чуткий музыкальный «разговор».
Ты смешиваешь музыкальные традиции и свою наработки?
В последнее время мне нравится играть с другом, у которого есть огромный опыт работы с румынской/цыганской музыкой. Он соединяет свой разнообразный опыт со стилем шаминсена. На мой стиль также влияют Блюграсс, греческий, различные формы металла и другие стили. То, как мы используем силу влияния того или иного стиля, зависит от нашего настроения и эмоций в момент исполнения. То, как мы играем, выходит за рамки традиционных стилей. Мы соединяемся друг с другом как эмоциональные существа мира.
Я все еще люблю исполнять традиционную японскую музыку на шаминзене, но в последнее время я использую шаминзен как свой автомобиль для общения с людьми по всему миру (другие делают то же самое с таблой, балалайкой, волынкой и т. д.). Не нужно насаждать определенную культурную музыку, а скорее делиться возможностями инструмента, которым мы все можем наслаждаться благодаря его уникальным качествам.
Заключение
Таким образом, мы видим, как захватывающая тувинская культура и ряд случайностей привели к тому, что хоомей зажил по другую сторону океана. Кайлу, я думаю, мы пожелаем всего наилучшего в его творческих начинаниях и продвижении азиатский культуры, в частности, шаминзена. Многих бы остановили трудности при обучении горловому пению и мысль о том, что талант должен быть заложен с самого рождения, однако настойчивость Кайла заслуживает похвалы. Я бы отдельно выделил несколько моментов из интервью для заключения.
Тувинская, и другие равноценно древные культурные традиции продолжают жить, если они по-настоящему “живы”. Они должны адаптироваться к потребностям современности, оставаясь востребованными до сих пор. Тувинская фолк-музыка сделала именно это. Оставалась актуальной, будучи воспроизведена в новых формах, сливаясь с жанрами со всего света. Такие примеры, как группа Хартыга, иллюстрируют это явление. Адаптация превносит жизнь в древнее искусство, и из успеха тувинского горлового пения можно многое почерпнуть, как и из успехов остальной внутренней Азии.
Кайл также подчеркнул сходство между струнными инструментами. На музыкальной карте Евразии изображен шведский стол с блюдами удивительно похожих вкусов. Культуры наших народов генетически совместимы. Ценности народных культурных традиций также однозначно совместимы. В наше время мы часто ищем общие точки совместимости для создания интеграционных инициатив, а общие народные культуры и есть первый кирпичик в построении союза стран.
И, наконец, Кайл указал на абсолютно важное условие культурного продолжения и популяризации – создание осведомленности более широких кругов и доступности элементов культуры. Как сделать так, чтобы люди говорили о чем-то, если никто не знает о его существовании? Тем, кто работает в сфере культуры, необходимо обратить внимание на этот риторический вопрос и задуматься, как вывести культурный продукт из ниши в массы. Предпримите меры. Среди людей найдутся молодые энтузиасты, как Кайл, чтобы продвигать культурное наследие.
А мы аплодируем талантливому Кайлу Эбботу.